Я застрял в воспоминаниях о тебе, как узник в камере-одиночке,
И ты каждое утро встречаешь меня с поезда в ночной сорочке,
Горячая, согретая одеялом, только с кровати, похоже.
Твой мальчик вернулся домой. Я здесь, мам, с тобой, твой Алеша.

Мелькают и гаснут столетия, а нам все вдоволь не наговориться -
Мостовые Стокгольма, базары Дели и финских крыш черепица.
Сколько раз ты спасала меня, одному лишь Богу известно
И в твоем старом плейере до сих пор только мои песни.

Не хочу о тебе в прошедшем, не хочу о тебе - с болью,
Мы с тобой заблудились навеки в том весеннем ромашковом поле.
Вдыхать аромат, не срывая цветов, любить без обид и укоров.
Эти рыжие кудри, вплетенные в желто-белесое море.

Зачем мы так тонко связаны, необъяснимо похожи?
Помнишь: Я думаю о тебе, ты сразу звонишь, и мурашки по коже.
Разве мы сможем забыть, потерять эту нить в суете переходов?
Я все тот же кричащий малыш у тебя, счастливой, на руках после родов.

Не измерить, не понять
Мне твою любовь.
В сердце не завянет сад,
Мама, вечен аромат твоих цветов.
Не измерить, не понять
Мне твою любовь.
В сердце не завянет сад,
Мама, вечен аромат твоих цветов.

Хочешь, спою тебе «Неголи» и будем смотреть на Финский и чаек,
И я обниму тебя, так ненароком, и как бы случайно?
Ты - мой приют, моя рана, что не заживет, моя робкая родина,
Налей мне свой чай из малины, шиповника и листьев смородины…

Время течет нелинейно, краски прошлого в ткань реальности въелись:
Снова отец, засидевшись с тобой, опоздал на последний троллейбус,
Снова вдвоем мы пишем стихи вместо школьных сухих сочинений,
Знай: я вижу тебя сквозь годы и смерть, сквозь тени иных измерений.

Мои медитации, мантры для тебя - странные, чуждые вещи,
Но ты танцевала в храме Джайпура среди раджастанских женщин.
Эта любовь - она больше всего наносного, она не присваивает, принимая.
Может, приеду, посадим подсолнухи в мае?

Тебя у судьбы не выреветь, не запереть на ключ в своем сердце,
Я не держу тебя, мама, как ревнивый мальчишка из детства,
Я не зову тебя в сны, не прошу где-то рядом рождаться,
Ты посидишь со мной под гул колес, поплачешь и выйдешь на сонной, безлюдной станции.

Не измерить, не понять
Мне твою любовь.
В сердце не завянет сад,
Мама, вечен аромат твоих цветов.
Не измерить, не понять
Мне твою любовь.
В сердце не завянет сад,
Мама, вечен аромат твоих цветов.