Зашел в тупик – ни выхода, ни входа.
На черной лестнице до неприличия светло.
Затих младенца крик, да кончилась колода.
Осталось на лице разбитое стекло.

Боялся опоздать, боялся, не успею
И белый пароход отчалит без меня.
Хотел упасть на хвост, да подлетела злая фея,
Вцепилась в спину мне и с собою унесла.

И я увидел мир в сиреневых разводах.
Где мелко – там светло, а чем глубже, тем темней.
Зеленый поля, да извилистые черные дороги
И белые следы, как стаи белых голубей.

Мне стало страшно и захотелось опуститься ниже,
Чтоб рассмотреть поближе, а после, рассказать своим,
Но злая фея тянет вверх и ветер жадно щеки лижет
И шепчет: ”Что тебе до них? Подумай о себе”.

Бей, колокол, лей молоко.
Дай и улетай
Бей, колокол, лей молоко.
Дай и улетай.

Ногами упираясь в облака, воздух царапая руками
Я б ухватился. Мне бы только край,
Но здесь таких понятий нет.
Теперь свет исходил от звезд, что светятся веками.

А кроме них в округе ни черта зашли за чертову черту.
Уже не между, но пока еще не до…
По узким коридорам иных миров, бездонных черных дыр,
Галактик и систем.

Несет неладное куда, да, уж, наверное, ни к дому.
А, может, к дому?
Все может быть. Наверно, ей видней ей видней.

Бей, колокол, лей молоко.
Дай и улетай
Бей, колокол, лей молоко.
Дай и улетай.

Бей! Бей! Колокол.
Лей! Лей! И улетал.
Бей! Бей! Колокол. Лей молоко.