Она была, как Ума Турман для Тарантино,
Он создавал её образы, глазами не видел.
Словно Клайд на перроне, снова ждал свою Бонни.
Небо вечерами ревело раскатами грома.

И облики серых домов убивали надежду,
Дешевая любовь на улице видна как и прежде.
И, как по накатанной по подоконнику каплями падали,
Забытые кадры, монологи - душа распята.

Куда-то в пятки от нежности,
Просто не были помяты, просто не верил
И вряд ли мог бы вернуть её снова.
А между ними километры, звала дорога.

Я найду тебя даже за горизонтом,
Тобой видом, ветрами душу развея.
Мы рисовали на закате то,
Что вечерами холодными нас особо согреет.

Я найду тебя даже за горизонтом,
Тобой видом, ветрами душу развея.
Мы рисовали на закате то,
Что вечерами холодными нас особо согреет.

Шорохом шагов заполнил комнату одиночеством,
Он рисовал её на стенах, не видел воочию.
На подоконник присели голуби и запели,
Тоску за двери, кофе, на столе Макиавелли.

Палили строки, что написаны истиной мыслями,
Блеска до чистого помысла, палитра да кисти.
Любил слепо только ту, что видел во сне и трепетно,
Бережно хранил её облик и демоном душа стонала.

Время серое, взглядом рассеянным,
Берега огни, увидел криками в омуте.
Выли Битыми нервами, и так некстати,
Эта осень прибрана мина счастливого простолюдина.

Вовсе не верил, что увидит ту, что рисовал, ту,
Которую любил, о которой мечтал.
И вот однажды улыбнулась та, что проходила мимо,
Та, которую любил, та, что на его картинах.

Я найду тебя даже за горизонтом,
Тобой видом, ветрами душу развея.
Мы рисовали на закате то,
Что вечерами холодными нас особо согреет.

Я найду тебя даже за горизонтом,
Тобой видом, ветрами душу развея.
Мы рисовали на закате то,
Что вечерами холодными нас особо согреет.

Я найду тебя даже за горизонтом,
Тобой видом, ветрами душу развея.
Мы рисовали на закате то,
Что вечерами холодными нас особо согреет.

Я найду тебя даже за горизонтом,
Тобой видом, ветрами душу развея.
Мы рисовали на закате то,
Что вечерами холодными нас особо согреет.