- Who do we trust, Bruce?
- Why, no one, of course.
- Not your friends, not your family, not even yourself, Bruce. Especially not yourself, eh?

Грязь прилипает к ногам, как к долгам прикипают люди.
Ступаю в странной амплитуде в вереницу дней.
Пепельницу щей своих ищу в бутылке, обезбол сгноив,
Себя и свою тушу, душу-лужу.
С бензиновым разводом цвета век
Вето на свет, нет примет, с мраком тет-а-тет. Я,
Как стекломасса и биомусор,
Застывшие, как время, окрасом худшего дня.
И снова образов борозды,
Язв моих полосы на разные полюсы
Поползли голосом тех, кого забрали,
Предали земле словами, но земля не слышит…

Нет боли, нет боли.
Но земля не слышит.
Нет боли, нет боли.
Но земля не слышит.
Нет боли, нет боли.
Но земля, но земля…
Нет боли, нет боли.


Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!

Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Но земля не слышит...

Вред неосознанный себе, столько лет
Сосланный по выжженной тропе сигарет и брани.
Туда, где уже не ждут и никогда не ждали.
Четыреста семнадцать сред – мой условный дом,
Где окна в плесени или покрыты льдом,
В сплине укутан сон вперемешку с дымом,
Срывом связок голоса и нервной сети,
Окисляюсь в мире, зарываюсь в бреде.

Нет боли, нет боли.
Но земля не слышит.
Нет боли, нет боли.
Но земля не слышит.
Нет боли, нет боли.
Но земля, но земля…
Нет боли, нет боли.

Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!

Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Но земля не слышит...

Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет!

Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Нет боли!
Но земля не слышит...

Well, the final destination of the pain recovery train is self-help via abstinence, Bruce, eh?